volynsky

Сегодня вспоминал первую компьютерную игрушку, в которую резался ночи напролёт, засиживаясь в конторе. Это был старглайдер. Начиналась сырая и промозглая осень 1992 -го. Игра была примитивная, однако динамика и азарт захватывали. С первых же мгновений включалось воображение, создавая ту самую внутреннюю реальность, выпасть из которой было очень тяжело. С тех пор я компьютерными играми не интересовался, всегда жалея время на этот вид развлечений. Пару лет назад рассказал свою историю коллеге, и он на следующий день притащил мне этот старглайдер на диске. Это было ужасно. Воображение не работало. Воспоминания о некогда охватывающем меня драйве померкли, уступив место раздражению. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, как нельзя вновь испытать прежние эмоции. Со многими книгами, кстати, та же фигня.

Под утро приснилось, что оказался в каком-то американском городе без телефона, денег и документов. Вся надежда была на встречу с кем-то из знакомых на вокзале, больше походившем на торговый центр, в нижней части которого кипела уголовная жизнь. Все, конечно, говорили по-русски, хотя я пытался распознать в их речи английский, и мне это даже удавалось. Потом кто-то взломал автомат, и по заснеженной панели покатились монеты. Мгновенно задушив в себе интеллигента, сгрёб пару пригоршней и бросился в закоулки, которые — почему-то был уверен — выведут меня в нужное место. Нужным местом оказался двухэтажный отель на окраине. Там меня должны были ждать, но ещё на лестнице сюжет резко изменился. Рядом оказался дядька из айтишников. Жаловался, что приходится работать дальнобойщиком, а в его номере нет стены. Пока я представлял себе номер без стены, вдруг обнаружил, что куда-то пропала мелочь, добытая на вокзале. Проснулся в некотором смятении. Сквозь щель в портьерах пробивался первый мутный свет нового дня, даруя надежду на простой выход из сложных обстоятельств.

На заправке какой-то чел приклонных годов из Германии решил выяснить у меня, как покороче выехать на Вентспилс. При этом в машине у него навигатор. Я ему уже и так и так на пальцах объяснял, а он тугой, что мои шнурки. Ладно, думаю, сейчас покажу. Достаю из машины свой блокнот (у меня в нём небольшая карта автомобильных дорог пропечатана в виде вставки, цветная). Развернул и показываю, ведя ключом от того места, где мы находимся, до поворота. Немец посмотрел на меня так, словно встретил Папу Римского в придорожной пивнухе и аж весь засветился от счастья. А я пошел и купил два ореховых под кофеёк, чтобы как-то духовно подзарядиться. Вечером возьму кукурузы и устрою кантри-пати на лужайке. Соседский кот Вилли наверняка придёт первым.

Ещё до больших поездок накупил музыки и забыл. Вчера случайно обнаружил эту пачку дисков в коробке из-под какой-то автомобильной хрени, которую приберёг для растопки камина. Давно я так не радовался. Что ни говорите, а все эти приятные пустяки надолго создают позитивный фон, в значительной степени способствуя внутренней мобилизации. А она мне сейчас особенно необходима, поскольку накопилось немало дел, требующих немедленного действия. Вот, например, надо смотаться в Ригу за фильтрами для кофеварки и там же заглянуть к стоматологу, который хоть и сдерёт сотнягу другую, но избавит от мелких неудобств, как бы исподволь навевающих мысли о бренности данного нам природой. Потом надо дописать один текстик и пульнуть его заждавшемуся приятелю, терзающему меня напоминаниями уже добрый месяц. Благо что текстик без подписи, а то бы точно завис на сутки... И гаражные ворота покрасить надо, чтобы порадовать лэндлорда, греющего сейчас живот на маямском пляже в ожидании моего фотоотчёта, который я обещал ещё в мае.

Прикупил по случаю After Gregory Остина Райта. Не то чтобы сильно хотел, но грех было упускать, хоть и в мягкой. Теперь думаю приступить завтра, а сегодня уже обойтись чтением отложенных статей. Чета знакомых, засветившаяся накануне в просвете между ланчем и вечерним моционом под звёздной сыпью на всё ещё здоровом теле вселенной, одарила мальтийскими дарами, наказав не забывать путей, которые рано или поздно должны привести туда, откуда всё и началось. Тянуло съязвить на счёт того начала, но всякое пошлое обыгрывание известного сюжета всегда претило мне, даже когда окружение ничего иного не воспринимало.

Едешь вдоль этих новых красивых домов, подсвеченных утренним солнцем изнутри, и думаешь о том, какой могла бы быть моя жизнь в одном из этих кубиков из стекла и бетона, аккуратно задвинутых в пейзаж, чтобы не раздражать обывателя своим футуристическим видом, навевающим тягостные мысли об ипотеке и законах рынка. А потом горизонт расступается, в разрыве справа появляется море, усыпанное разноцветными точками судов. Ветер подхватывает на обочине газету, моментально вознося её над шоссе, словно обезумевшую птицу. Серенький порш шарахается вправо. За окном мелькает напряженное лицо водителя: обе руки на руле, очки, сдвинутые брови, плотно сжатые губы… Странно, думаю я, что бумажные газеты всё ещё существуют и ветер может играть с ними, пугая и веселя нас, беспечных баловней прогресса.